В первой части работы рассматриваются вопросы, связанные с открытием в 1871 г. первой палеолитической стоянки России - «Военный госпиталь». Учитывая то, что с момента издания последнего комплексного историографического обзора материалов стоянки в трудах Международного симпозиума «Современные проблемы палеолитоведения Евразии» прошло уже 20 лет, работа представляет собой очередную попытку «исследовательской» рефлексии, приуроченную к 150-летию открытия иркутского палеолита. Приведен подробный анализ первых публикаций о стоянке, а также историографический обзор, детализирующий процесс принятия и интерпретации материалов стоянки в научном мире. Полученные результаты однозначно указывают на месторасположение стоянки на территории действующего военного госпиталя по ул. Госпитальной в г. Иркутске, тем самым опровергая выдвинутую в начале 2000-х годов гипотезу об ее размещении возле кирпичных сараев Косовича. Кроме того, со ссылками на соответствующие статьи и отчеты ВСОИРГО подробно разобран состав палеофаунистической коллекции, собранной И. Д. Черским; подтверждено уничтожение основной части коллекции в пожаре 1879 г.; раскрыто типологическое наполнение термина «каменные стрелы», употребляемого автором при описании находок. На материалах историографического обзора показаны трудный путь принятия в научном мире палеолитической датировки находок на стоянке «Военный госпиталь», его связь с открытием Мальтинской стоянки. Несмотря на то, что источниковая база построена на уже многократно проработанных материалах, авторы предлагают более детализированный подход к изучению проблемных вопросов исследования стоянки, в том числе к уточнению состава коллекции, полученной И. Д. Черским.

Энтезисные изменения (ЭИ; entheseal на английском) - это морфологические изменения в местах прикрепления мышц и связок на скелете. Эти изменения стали использоваться в биоархеологических реконструкциях начиная, с 1990-х годов для понимания древних активностей, таких как мобильность, стратегии жизнеобеспечения и гендерное разделение труда. Интерпретации энтесизных изменений основаны на концепции функциональной адаптации костей, когда морфология костей отражает механические нагрузки в течение жизни. Однако связь между энтезами и древней активностью является сложной, поскольку существует множество взаимосвязующих переменных, включая возраст, пол и размер тела, которые могут влиять на выраженность энтеза. В данной статье рассматриваются исследования этезисных изменений в биоархеологических исследованиях: 1) описываются энтезы, их типы и изменения, и методы их документирования; 2) суммируются основные факторы, влияющие на морфологию энтезов, и обсуждаются преимущества и ограничения данных исследований. Кроме того, поскольку использование методов энтезисных изменений на археологических популяциях людей с дополнительными подтверждающими данными может усилить интерпретацию деятельности в прошлом, обсуждается пример их применения к остеологическим останкам людей неолита и бронзового века из региона Прибайкалья в Восточной Сибири. В целом бывает трудно связать энтезисные изменения с определенной деятельностью из-за их многофакторной этиологии, различных методологических проблем и тафономических ограничений при работе с археологическими скелетными останками людей. Однако последние научные исследования продолжают демонстрировать полезность применения энтезисных изменений для реконструкции деятельности древних населений.

В статье представлены результаты анализа и интерпретации материалов раскопок захоронения воина из кургана № 9 некрополя булан-кобинской культуры памятника Карбан-I, исследованного в 1989 г. экспедицией Барнаульского государственного педагогического института (ныне Алтайский государственный педагогический университет). Данный комплекс находится в Чемальском районе Республики Алтай, на левом берегу р. Катунь, в 1,7 км к северо-западу от с. Куюс. Зафиксированные особенности погребальных сооружений (насыпь с выкладкой-крепидой овальной формы, неглубокая могильная яма, каменный ящик) и способ ингумации (одиночное трупоположение на спине, ориентировка умершего в западный сектор горизонта, без сопроводительного захоронения лошади) свидетельствуют о принадлежности данного объекта к карбанской традиции обрядовой практики населения Алтая II в. до н. э. - V в. н. э. Авторами осуществлена развернутая характеристика сопроводительного инвентаря, представленного предметами вооружения (лук, железный наконечник стрелы, кинжал), снаряжения (поясные пряжки), орудиями труда (костяные наконечники стрел, нож, шило) и украшениями (бусы). Взаимная встречаемость изделий позволила датировать рассматриваемое захоронение раннесяньбийским периодом (II - первая половина III в. н. э.). Сделано заключение о том, что похороненный мужчина относился к рядовому населению булан-кобинского социума, по-видимому, к зажиточной его части. Данный индивид мог входить в группу профессиональных воинов, составлявших легковооруженную конницу. Публикуемые материалы расширяют круг источников для изучения эволюции общества скотоводов Северного Алтая в первой трети I тыс. н. э., а также актуализируют проведение исследований, направленных на выявление погребальных памятников ранней стадии бело-бомского этапа булан-кобинской культуры.

В статье представлены результаты обследования средневековых городищ Болоньское-1, Болоньское-2 и Кадачан, расположенных в Амурском муниципальном районе Хабаровского края вблизи крупнейшего озера Нижнего Приамурья - Болонь. Болоньское городище-1 расположено в 1,5 км к югу-юго-востоку от центральной части с. Ачан, на безымянном полуострове, между руслом р. Амур и оз. Болонь. Полуостров омывается с востока протокой Накки, с севера протокой Сий, с запада протоками Мули и Экчен. Городище обнаружено в 1965 году сотрудниками Дальневосточной археологической экспедиции Института истории, филологии и философии СО АН СССР, возглавляемой академиком А. П. Окладниковым. Городище и расположенный в 0,5 км от него грунтовый могильник отнесены В. Е. Медведевым к культуре амурских чжурчжэней и датированы XI веком. Обследование автором данного укрепления в 2020-2021 годах показало, что Болоньское городище-1 по геофизическому расположению является долинным, по планиграфии - простое, с незамкнутым по периметру двойным валом с проходами в виде разрывов. Аналогов Болоньскому городищу-1 среди известных городищ и укрепленных поселений Восточного Приамурья нет. Городище Болоньское-2 обнаружено в 2016 году. Укрепление относится к мысовому типу фортификации. По форме - это прямоугольная трапеция, без дополнительных внутренних укреплений и башен. Памятник двухслойный. Нижний слой относится к вознесеновской культуре, верхний представлен мохэской культурой и датируется I тыс. н. э. По форме и топографической характеристике соответствует Сикачи-Алянскому городищу мохэской культуры. Городище Кадачан принадлежит мысовому типу и представляет культуру амурских чжурчжэней (покровскую). Таким образом, три обследованных укрепления мохэской и чжурчжэньской культур вблизи озера Болонь свидетельствуют, что данная территория требовала охрану, в том числе проходящего здесь водного пути.

К концу Средневековья в традиционном еврейском обществе Европы возник важнейший религиозный институт иудаизма, регламентирующий жизнь общины в вопросах похорон и траура. Он получил название погребальное братство (святое братство, хевра кадиша) и функционировал во всех без исключения еврейских общинах Европы и России вплоть до начала Второй мировой войны. Погребальное братство было необходимо любой общине по двум причинам. Во-первых, ближайшим родственникам умершего было запрещено самим заниматься погребением усопшего. Во-вторых, эта организация давала возможность каждому еврею совершать гмилут хасадим - так называемые добрые дела от чистого сердца, предписанные для исполнения еврейским законом. Состоять в членах погребального братства было честью, а условием членства в нем являлось безупречное исполнение заповедей Торы. Все ритуалы, связанные с похоронами, выполнялись членами братства безвозмездно, однако родственники усопшего платили братству за место на кладбище и организацию похорон. В результате любое погребальное братство располагало значительным количеством денег, которое оно пускало на дальнейшую благотворительность (содержание еврейских школ, училищ, библиотек, богаделен, приютов, больниц и т. п.). К середине XIX в. сибирские еврейские общины окрепли в количественном и материальном отношении. Каждая имела не только собственное кладбище, но и погребальное братство, выполняющее свои функции в соответствии с прописанными в иудаизме законами погребения и траура. В последней четверти XIX в. в иркутской еврейской общине также было учреждено погребальное братство, которое просуществовало вплоть до середины XX в. Работу иркутского братства можно разделить на два периода - дореволюционный и постреволюционный, каждый из которых подробно освящен в данной статье.

В статье на впервые вводимых в научный оборот материалах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) рассматривается состояние Омского и Иркутского артиллерийских складов в 1899 г. В том году состоялась поездка военного министра Российской империи А. Н. Куропаткина в Сибирский военный округ. Визит представляет большой научный интерес, так как имел место, примерно, за четыре года до начала Русско-японской войны 1904-1905 гг. и менее чем за 7 месяцев до начала мобилизации Сибирского военного округа 8 июля 1900 г. в связи с Боксерским восстанием в Китае. Поездка осуществлялась в целях личного ознакомления военного министра с состоянием созданного незадолго до этого Сибирского военного округа, оценки состояния и боеспособности дислоцировавшихся в нем войск, изучения состояния военной инфраструктуры, сбора материалов для разработки планов дальнейших военных преобразований в Сибири, а также разработки планов обороны азиатской части Российской империи. Передвигаясь по Великой Сибирской железной дороге, военный министр осмотрел войска и военные учреждения крупнейших сибирских гарнизонов, в числе которых были Омский и Иркутский артиллерийские склады. В статье публикуется наиболее подробное из известных к настоящему времени описаний Омского склада в конце XIX в. и Иркутского - к моменту его ликвидации в 1899 г. Приводятся данные о хранившемся на складах военном имуществе. Анализируются причины ликвидации Иркутского артиллерийского склада и трудности, возникшие в процессе реализации этой меры. Рассматривается проблема утилизации устаревших боеприпасов. Делается вывод о том, что в условиях слабого развития военно-транспортной инфраструктуры в регионе упразднение Иркутского артиллерийского склада было явной ошибкой.

Статья посвящена Иркутскому артиллерийскому складу в годы Первой мировой и Гражданской войн. По итогам Русско-японской войны 1904-1905 гг. произошли коренные изменения в наименовании склада, штатной структуре и месте дислокации. До 1911 года Иркутский артиллерийский склад именовался Иркутским магазином Читинского артиллерийского склада. В 1911 году склад переведен на новый штат, численность личного состава была значительно увеличена, а с 1913 года воинская часть была передислоцирована на новые площади из города Иркутск на разъезде 3051 версты Сибирской железной дороги (с 1918 г. станция Батарейная). В начале Первой мировой войны склад сформировал три местных артиллерийских парка и ремонтную мастерскую, данные подразделения позже были направлены на фронт. Команды, назначенные из личного состава склада в период с 1914 по 1917 гг., на основании распоряжений штаба Иркутского военного округа периодически убывали на пополнение в запасные батальоны и артиллерийские подразделения. На смену убывающим нижним чинам призывались новые солдаты, а освободившиеся должности офицеров замещались военными чиновниками. В ходе войны склад выполнял задачи по предназначению, обеспечивал вновь формируемые части стрелковым оружием, артиллерией и боеприпасами. На деревообрабатывающем участке мастерской занимались изготовлением и ремонтом передков и зарядных ящиков разных систем; двуколок и различных повозок; колес разных. На базе части была развернута снаряжательная мастерская, где производилась сборка боеприпасов. В годы Гражданской войны склад неоднократно захватывался противоборствующими сторонами и находился под контролем Красной армии, Чехословаков и Сибирской армии, что не лучшим образом повлияло на его состояние. После отступления из города прежняя власть старалась не оставлять врагу ценнейшие запасы, в результате чего производились подрывы хранилищ с порохом и боеприпасами.

Захватив оперативно-стратегическую инициативу в ходе Брусиловского прорыва и последующих наступательных операций, войска Юго-Западного фронта продолжали наступление. Статья посвящена малоизвестному эпизоду кампании 1916 г. на Русском фронте Первой мировой войны - боевым действиям ударной группы 7-й армии Юго-Западного фронта в районе Бурканувского леса. Бурканувский лес - лесной массив, в районе которого 25-30 июля 1916 г. развернулось сражение, в котором приняли участие 16-й и 22-й армейские корпуса (поддержанные 6-й Донской казачьей и 9-й кавалерийской дивизиями 2-го Конного корпуса) 7-й армии русского Юго-Западного фронта и соединения австро-венгерской 7-й армии в ходе т. н. 1-го Ковельского сражения (одного из этапов наступления Юго-Западного фронта 1916 г.). Июльские бои 1916 года на данном направлении неизвестны широкому кругу читателей, и мы устраняем данный пробел. Русская директива от 30-го июля так подводила итоги: «Шестидневные упорные бои левого фланга армии в связи с прорывом укрепленной позиции противника у Чернехув сегодня ночью завершились полным его отступлением. Противник вынужден был очистить свои неприступные по собственному его определению укрепления по линии Ходорыще - Бурканув». Русская 7-я армия вынудила противника оставить укрепленные позиции на Стрыпе, чем существенно содействовала наносящий главный удар 9-й армии. В итоге операция левого фланга Юго-Западного фронта - 7-й и 9-й армий - имела важнейшее стратегическое значение. 9-я армия взяла Тлумач и Коломыю, угрожая флангу Южной германской армии, чем вынудила противника к переброскам подкреплений и формированию новой (12-й) австрийской армии.

Основателем Читинской военный школы стал атаман Г. М. Семёнов. Дается развернутая характеристика его боевой деятельности и общей роли в борьбе с большевиками. К ноябрю 1918 года было принято решение о создании в Чите военно-учебного заведения по подготовке из молодежи Особого Маньчжурского отряда офицеров. Требовался резерв кадров, невосприимчивый к революционной агитации, способный стать стержнем воссоздающейся русской армии в Забайкалье. Начальником школы был назначен полковник М. М. Лихачев. В статье предметно рассматривается офицерский штат военно-учебного заведения, состав обучающихся, финансовые аспекты функционирования. Особое внимание уделено бытовым условиям повседневности. Преподавались законоведение и административное делопроизводство, тактика с примерами из военной истории, фортификация (позднее у некоторых юнкеров его заменил курс радиотелеграфии), строевые уставы, артиллерия, пулемётное дело, топография, русский язык, гигиена и оказание первой помощи раненым. В дальнейшем учебная программа расширялась. Во внеучебное время юнкера обеспечивали в Чите охрану государственных учреждений, банков, тюрьмы, патрулировали улицы. Отмечается, что придается большое значение неписаным законам и правилам, традиционным для кадетских корпусов и военных училищ дореволюционной России, принесённых бывшими кадетами и юнкерами других военно-учебных заведений. Оказавшиеся среди юнкеров школы, они содействовали становлению уникальной атмосферы, установлению того истинно-воинского духа, отличавшего Читинское училище от обычных школ прапорщиков. 30 марта 1919 г. в войсковой праздник Забайкальского казачьего войска состоялся парад строевых частей Читинского гарнизона, где читинские юнкера произвели особое впечатление на присутствующих своей выправкой и строевой подготовкой.

В статье представлен комплексный анализ исторической литературы, посвященной одному из самых крупных и трагичных восстаний периода Гражданской войны в Енисейской губернии. В результате изучения более двадцати публикаций, связанных с тематикой восстания, выявлено, что трактовка событий Енисейско-Маклаковского восстания 1919 г. существенно трансформировалась как в советской, так и в постсоветской историографии. Антисоветски настроенные современники событий однозначно характеризовали восстание, как бунт люмпен-пролетариата. В период 1920-30-х гг. авторы исследований и воспоминаний, еще не обремененные идеологическими рамками, значительное внимание уделяли фактам дезорганизации и разложения среди восставших. Однако в период 1950-80-х гг. эти факты замалчивались историками, которые транслировали исключительно героический образ восстания. Основная роль в подготовке и организации восстания отводилась большевикам, участие иных политических сил исключалось. В качестве основной причины поражения восстания историки считали превосходство противника в численности и вооружении. При этом авторы оперировали узкой источниковой базой. В постсоветской историографии произошли существенные положительные сдвиги. Авторы используют большой массив, в том числе неопубликованных источников, не стремятся замалчивать нелицеприятные факты. Тем не менее к настоящему времени историкам не удалось создать объективной и целостной картины восстания. В исторической литературе накопился ряд спорных вопросов, неточностей и интерпретаций. Только ввод в научный оборот новых исторических источников и комплексный анализ всех известных документов и воспоминаний позволит расширить и уточнить историческую картину событий.

В публикации раскрывается история участия остяко-вогульских органов юстиции в уголовно-правовых кампаниях советского государства. Выявляется специфика деятельности репрессивных органов в изолированном регионе РСФСР. Органы правосудия севера Уральской области формировались с 1921 года, а относительную автономию обрели в 1931 году с созданием Остяко-Вогульского и Ямало-Ненецкого национальных округов (автономных с 1940 года). Ряд специфических особенностей: труднодоступность, низкий кадровый состав и чрезвычайная его мобильность, маленькая плотность населения, отсутствие промышленности и развитого сельского хозяйства сформировали особые черты, присущие советскому правосудию северных регионов РСФСР. Так, органы советской юстиции Севера не участвовали во всех государственных уголовно-правовых кампаниях, а в тех, в которых участвовали, действовали поверхностно и привлекали к суду малое количество граждан. Используя отдаленность территории, репрессивные органы могли, в существенной степени, игнорировать кампанейское правосудие, навязываемое из Москвы, под благовидным предлогом труднодоступности огромных сибирских земель. В Остяко-Вогульском округе часть уголовных преследований носила постоянный и целенаправленный характер. В том числе - бесконечная борьба с присвоениями, растратами и хищениями. Другие преследования - борьба с «политическими преступниками», были хаотичны и, как правило, длились недолго. Дольше, чем в пашенной России проходила кампания по раскулачиванию зажиточных туземцев. Из-за низкого качества судебно-прокурорских кадров на Севере не удавалось эффективно проводить многие уголовно-правовые мероприятия. Работники юстиции допускали многочисленные ошибки, затягивали сроки рассмотрения дел, не вели делопроизводство.

Иркутская область является регионом, обладающим богатейшими запасами слюды различных видов. На Руси слюда использовалась с XVI века для вставок в оконные проёмы. С начала XX века слюда стала применяться для нужд электроники в качестве электроизоляционного материала. Развитие слюдяной промышленности особенно широко происходило после Великой Отечественной войны. В статье рассматривается история развития слюдяной отрасли в Иркутском регионе. Большое внимание уделено слюдяным фабрикам: Иркутской и Нижнеудинской. Подробно рассматриваются этапы развития Нижнеудинской слюдяной фабрики и основные направления научных исследований, проводимых учёными Иркутских вузов. Отдельное внимание уделяется кризису слюдяной отрасли начала 2000-х годов, разбираются предпосылки, проблемы и причины угасания былой славы такого богатого свойствами минерала, как слюда. Отмечается, что слюда на сегодняшний день является востребованным компонентом для производства материальных продуктов электроники, лакокрасочной промышленности, парфюмерии и косметической отрасли; слюда применяется для производства полимеров, клеев, герметиков, мастик в резиновой промышленности. Слюдяные материалы используются в качестве жаростойких материалов в различных областях промышленности, включая аэрокосмическую отрасль. Также известны нетрадиционные области применения слюды: защита от радиации и захоронение радиоактивных отходов, использование в качестве сорбента для очистки воды от загрязнений. В статье приводятся положения по перспективным областям применения слюды и формулируется заключение о пути возможного возрождения слюдяной промышленности, в том числе в Иркутской области. На сегодняшний момент имеются рабочие кадры, сохранился научный потенциал прошлых исследований и проводятся новые. К этой проблеме уже обращены некоторые руководящие кадры региона. Авторы этой статьи надеются, что редкие природные качества слюд, открывшиеся новые перспективные области применения и проводимые научные исследования в этой области в ближайшем будущем позволят поддержать интерес к этому минералу.

История православной церкви на севере и северо-востоке Китая в период Второй мировой войны и первые годы после ее окончания нашла определенное отражение на страницах научных и научно-популярных публикаций. Однако на сегодня изучена она не в полной мере. В статье дается общая характеристика особенностей существования православия в названном регионе с акцентом на управление церковью и имевшиеся при этом разногласия. Православная церковь на рассматриваемых территориях существовала в границах Харбинской и Маньчжурской епархий с двумя викариатствами. В основу исследования положен системный подход, позволивший рассматривать развитие православия в Северном и Северо-Восточном Китае на фоне общегосударственных тенденций. Хронологический метод предопределил последовательное изложение фактов. Автор, выделяя проблемные аспекты при изучении истории православной церкви, отмечает, что сегодня существуют спорные вопросы в отношении некоторых дат, а также санов правящих архиереев в разные годы. Также говорится о наличии противоречий в имеющихся публикациях и источниках. Принцип объективности исторического познания предопределяет обращение, прежде всего, к источникам. Это документы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). На сегодня нет однозначной оценки роли того или иного правящего архиерея в истории православия в Северном и Северо-Восточном Китае. Документы позволяют говорить о том, что предлагаемое исследователями в некоторых случаях вызывает сомнение. Отмечается необходимость дальнейшей работы с документами для решения спорных вопросов и воссоздания наиболее полной истории православной церкви в Китае в целом и на севере и северо-востоке страны, в частности.

Статья представляет собой рецензию на книгу А. В. Сушкова «Ленинградское дело»: генеральная чистка «колыбели революции». В рамках представленного в монографии исследования автор попытался сформулировать свою версию чистки партийных кадров в Ленинграде. В процессе изучения различных архивных документов Санкт-Петербурга, Карелии, Свердловской области и иных хранилищ Сушков собрал и привёл доказательства коррумпированности первых лиц города, обозначил особенности их управления как в послевоенные годы, так и во время блокады. Все эти сведения основаны на разнообразных документальных материалах. Однако сам учёный оставляет возможность дополнить, а может быть, и изменить представление о «Ленинградском деле» по мере снятия запрета на изучение пока неизвестных архивных источников. Труд А. В. Сушкова будет полезен широкому кругу читателей, интересующихся историей СССР.

С Николаем Николаевичем Крадиным нас связывают долгие годы дружбы. 17 апреля 2022 г. ему исполнилось 60 лет. Мы вместе учились на историческом факультете Иркутского государственного университета и вспоминаем это время как период своего становления как будущих ученых. Во многом этому способствовали наши педагоги П. Е. Шмыгун, В. В. Свинин, Г. И. Медведев, В. И. Дятлов, Л. М. Дамешек. Ещё в студенчестве мы увлеклись древней историей и археологией Центральной и Восточной Азии, посвятив этой тематике большую часть своих научных работ. В 2008 г., по инициативе Н. Н. Крадина, я присоединился к проекту по изучению археологических памятников Юго-Восточного Забайкалья X-XIV вв. Третьим участником проекта стал Е. В. Ковычев. Одним из объектов наших исследований был вал Чингис-хана и расположенные вдоль него городища. Это фортификационное сооружение протянулось более чем на 750 км по территории Монголии, России и Китая. В 2008-2009 гг. наша экспедиция работала вдоль российского участка вала. В 2012 г. был осмотрен монгольский участок вала от его начальной точки в верховьях реки Улз Гол до железной дороги, следующей из Чойбалсана до Соловьевска. В 2013 г. работы в Монголии были продолжены. Осмотрен участок вала от железной дороги до границы с Китаем. В западной и центральной частях вала заложены траншеи, разрезающие это фортификационное сооружение. На основании радиоуглеродных дат и фрагментов керамической посуды вал и расположенные вдоль него городища датированы X-XI вв.