Стоянка Усть-Кова, наиболее известный памятник позднего палеолита в Северном Приангарье, была затоплена Богучанским водохранилищем в 2014-2015 гг., оставив нерешенными целый пласт вопросов, касающихся как ее возраста, так и культурной принадлежности. Полноценный анализ археологических коллекций, накопленных за годы раскопок, не сделан до сегодняшнего дня. Вернуться к дискуссионным вопросам изучения Усть-Ковы позволяют данные, полученные во время охранно-спасательных работ в зоне строительства Богучанской ГЭС (2008-2011 гг.), и частичная ревизия материалов 1970-1980-х гг. Позднепалеолитический культурный слой Усть-Ковы деформирован криогенными процессами в виде псевдоморфоз по полигонально-жильным льдам. Выделение внутри него трех разнохронологических комплексов археологическими материалами не подтверждается. Возраст палеолита Усть-Ковы должен быть определен в рамках гыданской стадии сартанского похолодания. Позднесартанские отложения, вероятно, были денудированы в финале плейстоцена, что проявилось в ветровой обработке поверхности артефактов, залегающих в верхней части полигонов. На поселении выделяются три условных участка, различающиеся по характеру археологического материала. Традиционный «ковинский» облик имеет каменный и костяной инвентарь центрального участка (рис. 5-10). Характерный набор орудий из кремня, украшения и скульптурные изображения животных из бивня мамонта позволяют обосновывать связь Усть-Ковы с мальтино-буретьским кругом палеолитических памятников Сибири в рамках ангаро-чулымской культурной области, выделенной З.А. Абрамовой. Перспективным является предположение о том, что «мелкопластинчатые» индустрии Сибири, включая Усть-Кову, могут представлять собой отдаленную сибирскую ветвь граветтоидных индустрий Евразии. В то же время раскопки на периферийных западном и восточном участках поселения выявили новый археологический комплекс, имеющий аналоги в крупнопластинчатых позднекаргинских-раннесартанских индустриях Южной Сибири (рис. 11, 12). В дальнейшей перспективе переработка берегов Богучанского водохранилища может привести к открытию памятников, близких Усть-Кове, и, соответственно, предоставить недостающие аргументы по обсуждаемым вопросам.

В данной статье рассматривается история археологических исследований палеолита Северного Китая; описываются основные участники и вопросы всё ещё развивающегося столетнего исследования палеолита, а также упоминаются открытия, которые в корне поменяли ранние представления мира о периодизации и географии палеолита в Китае. Китайское палеолитоведение начинается с открытия в пещере Чжоукоудянь останков синантропа ( Homo erectus pekinensis ) и каменных орудий, изготовленных им. Следующим важным шагом в изучении палеолита стало открытие в Китае целой серии стоянок, на которых обнаружены орудия, выполненные в микролитической технике. Впоследствии выяснилось, что часть из них датируется поздним палеолитом, а другие мезолитом или неолитом. Наряду с этим в статье приводятся новейшие результаты исследований палеолита Северного Китая с начала XXI века, которые помогли установить порядок целой серии археологических культур, глубоко исследовать источник происхождения первых людей Китая, а также предпосылки и процесс эволюции неоантропа. В деревне Шанчэнь в уезде Ланьтянь провинции Шэньси найдены каменные изделия возрастом около 2,12 млн лет назад - древнейшие в Восточной Азии. Ашельский бифас, обнаруженный в средней части бассейна реки Хуанхэ в уезде Лонань провинции Шэньси, свидетельствовал о распространении ашельской техники и на территории Китая. Находка в северном Китае пластины, изготовленной в леваллуазской технике, указывала на связи с Монголией и позволяла определить пути расселения Homo sapiens sapiens в древности. В конце статьи содержится обращение к российским учёным с призывом к совместной работе над решением соответствующих вопросов.

В 2018 году Российско-монгольской экспедицией под руководством А.А. Ковалева и Ч. Мунхбаяра был полностью исследован чемурчекский ритуальный комплекс Хулагаш, представляющий собой прямоугольную ограду из каменных плит, украшенных снаружи рисунками фантастических существ и животных. В том числе была изучена in situ и отреставрирована каменная плита с антропоморфным изображением, которое более ста лет назад было впервые зарисовано финским путешественником Й.Г. Гранэ. На этой плите изображен параболический контур с антропоморфной фигурой с раскинутыми руками внутри. Как было установлено, антропомрофная фигура была высечена поверх параболического контура. Аналогичные изображения антропоморфов в контуре были найдены при раскопках соседней чемурчекской ритуальной ограды Хар чулуут. Из пяти фрагментарно сохранившихся в Хар чулуут композиций как минимум в четырех случаях антропоморфные фигуры наносились после изображения контура. Особенности этих рисунков не позволяют принять гипотезу В.Д. Кубарева о том, что они изображают некоего «шамана», скрытого за ширмой. Напротив, скорее это символический образ эманации божества. Обращает на себя внимание то, что антропоморфные фигуры в контуре, как правило, лишены признаков пола и окружены округлыми пятнами или точками. Это может указывать на их сверхъестественную природу. Наиболее ранние изображения аналогичных параболических фигур происходят из контекста мегалитических культур неолита Франции и Северной Италии. Эти фигуры лишены явной антропоморфности, добавление «реалистических» деталей произошло уже после проникновения традиций мегалитического искусства с запада в центр Евразии. Традиция совмещения антропоморфных фигур с параболическим или прямоугольным контуром распространяется вплоть до Западного Тибета (Ладакх), где обнаружены аналогичные петроглифы.

В 1963 и 1965 гг. В.В. Свининым и Л.П. Хлобыстиным проводились исследования на Лысой Сопке - возвышенности, расположенной в юго-западной части поселка Нижнеангарск Северобайкальского района Республики Бурятия, в 160 м от озера Байкал. На сопке собран подъемный материал, заложен раскоп размером 5 х 6 м и шурф 1 х 2 м. Археологические находки были представлены фрагментами керамической посуды, изделиями из камня и костями животных. Небольшая часть посуды, залегавшая во втором культурном слое, была покрыта оттисками сетки-плетенки. Это самая ранняя керамика, известная на северном побережье Байкала. Она датируется VIII - началом VII тыс. л. н. Большая часть фрагментов керамических сосудов найдена в первом культурном слое. Она орнаментирована налепными валиками, разнообразными штампами и оттисками лопаточки. В дальнейшем за ней закрепилось название «керамика северобайкальского типа». Предварительно ее можно датировать второй половиной III-II тыс. до н. э. Находки с Лысой Сопки были переданы В.В. Свининым на хранение в Иркутский областной краеведческий музей и вошли в состав коллекций № 10292 и № 10293. Анализ материалов из археологических коллекций с Лысой Сопки позволил подробно описать обнаруженные здесь остатки керамических сосудов и дать детальную характеристику посуде северобайкальского типа. Геоморфологические особенности возвышенности и расположение на ней археологического материала дает основания рассматривать этот природный объект как древнее святилище, на котором с раннего неолита и до монгольского периода проводились ритуалы, посвященные небесным покровителям.

Исследователи пришли к единому мнению, что оленьи камни, оставленные представителями культуры херексуров и оленных камней в эпоху бронзы на территории Монголии, с точки зрения предназначения, посвящались человеку. Однако до настоящего времени среди исследователей не было достигнуто единого мнения в отношении их датировки и классификации. В этой статье я предлагаю новый подход, классифицируя оленные камни по двум категориям, включающим камни, предназначенные для мужчин, и камни, предназначенные для женщин. Предыдущие исследователи часто классифицировали изображения оленнных камней на основе различий во внешнем виде, но в этой статье при описании изображений оленных камней обращается внимание на их гендерные различия, указывающие на то, кому были посвящены эти изваяния. Некоторые исследователи считают, что различия изображений на оленных камнях основаны не на гендерных признаках, а на мимике, ожерельях, поясах, изображениях оружия, оленей, лосей, копытных и диких животных-хищников. Однако ряд ученых не считает оленными камнями каменные изваяния женщин и относят их к нечеловеческим изображениям. Хотя некоторые ученые классифицировали оленные камни по тому же принципу, что и предыдущие исследователи, некоторые их формы рассматривались ими как подклассы в рамках основной классификации. Это связано с тем, что подкласс рассматривает другие дополнительные элементы, изображенные на оленных камнях, как особый класс. Оленьи камни - один из самых интересных и до сих пор во многом загадочных видов археологических памятников, ставших своеобразным символом древней культуры Монголии и Центральной Азии. Археологическая культура оленных камней и херексуров имеет ряд характерных природных особенностей, которые во многом определили пути исторического развития его населения и ту особую роль, которую оно играло в мировой истории.

Статья посвящена картографированию археологических памятников Усть-Янского района Республики Саха (Якутия), охватывающего нижнее течение с дельтой р. Яны и восточную часть приморской Яно-Индигирской низменности. Усть-Янский улус (район) относится к арктическим территориям и располагается на севере Якутии, прилегая к побережью моря Лаптевых. История формирования Усть-Янского района прошла многоэтапный путь от Булунского округа, охватывающего почти весь север Якутии в 1920-х годах, до современных границ, образованных в 1967 г. В первой половине XVII в. в низовья реки Яны выходят отряды русских землепроходцев. С этого времени территория Янского бассейна и северного побережья от Оленека до Колымы входит в сферу влияния расширяющегося российского государства. Памятники, оставленные русскими землепроходцами на территории Усть-Янского района, остаются неисследованными. Археологические исследования Усть-Янского района начинаются в 1974 г. отрядами Приленской археологической экспедиции ЯФ СО АН СССР. Изучение многих памятников, открытых на территории Усть-Янского района, ограничено пока предварительным разведочным характером работ, обусловленных отдаленностью региона и отсутствием какой-либо дорожной инфраструктуры. Тем не менее исследования нижней Яны, Яно-Индигирской низменности и горной области, проведенные Приленской археологической экспедицией и Восточно-Якутской (Яно-Индигирской) экспедицией Института истории материальной культуры РАН (ИИМК РАН), показывают перспективность археологического исследования арктических регионов. Целью данной работы является обобщение и систематизация в краткой форме археологических исследований, проведенных на территории Усть-Янского района РС(Я) с 1970-х годов, а также первичное картографирование памятников. К настоящему времени здесь в общей сложности открыто более 20 памятников археологии, датирующихся от палеолита до эпохи железа, из которых наиболее изученным является Янская стоянка (Яна RHS), представляющая собой целый комплекс стоянок и местонахождений.

Рассматривается процесс формирования и развития образов и представлений о времени и вечности в античности. Проводится анализ различных подходов и концепций понимания специфики мифических представлений о времени в античности, связанных как с космосом, так и повседневной жизнью античного полиса. Выявляется присущее мифу понимание времени, включающее особую «логику времени». Делается вывод, что за отдельными мифами греки стремились увидеть рациональную связанность представлений о времени, основанную на рациональном осмыслении исходных мифических представлений. Выявляются основные моменты усложнения представлений о времени в связи с развитием полиса. В качестве одного из важнейших факторов развития представлений о времени рассматривается измерение времени в суде. Показывается связь усложнения представлений о времени с представлениями о биографичности гражданина полиса. Дается анализ смыслового поля представлений о времени в классической античности на основе обращения к концепциям Гераклита и Парменида и учению Платона и Аристотеля. Выявляются наиболее существенные пункты истолкования понятий хронос, эон, кайрос. Делается вывод о том, что критическое осмысление исходных мифических представлений о времени было связано с ростом и развитием системы полисов, где усложнение социальных отношений с необходимостью вело к возникновению измерительных техник времени, к усложнению представлений о времени жизни человека, к возникновению фундаментальных идей о природе времени и понимания вечности. При этом спецификой отношения греков ко времени являлось господство мифического по своим истокам представления о важности «сегодня» и «теперь».

Статья посвящена проблеме использования в дворянской придворной среде традиционного русского народного костюма с целью демонстрации своей причастности к национальной русской культуре. Интерес к этой теме был спровоцирован стихийной популярностью русского кокошника во время проведения в России чемпионата мира по футболу в 2018 году. В процессе исследования оказалось, что интерес к народному кокошнику уже проявлялся в истории России. Начало этой тенденции определено периодом царствования Екатерины II. После 1812 г. тенденция была поддержана патриотическими настроениями русского дворянства, а с 1834 г. после утверждения «Положения о гражданских мундирах», куда вошло и «Описание дамских нарядов для приезда в торжественные дни к высочайшему двору», превратилась в официально закрепленную традицию, сохранявшуюся до конца XIX века. Подтверждением этому являются хотя и немногочисленные, однако и не единичные женские портреты, в том числе императриц, а также многофигурные живописные картины, изображающие коронационные празднества. Особенно убедительно тиражирование портретов императриц в гравюрах, несомненно, рассчитанное на внедрение в массы идеи близости правящих кругов к народу. Это явление столкнулось с встречной тенденцией увлечения русским костюмом, сформированной под влиянием демократических настроений русского общества, что проявилось в растущем интересе к подлинно народному искусству, а в придворной культуре - в интересе к костюмированным балам-маскарадам в русском стиле, исчезнувшим с наступлением новых идеалов ХХ века. Это и выявило ложный, маскарадный характер интереса правительства к народу. В целом это доказывает и знаковое значение костюма, и то, что его развитие - это процесс саморазвивающийся.

В статье рассматриваются наиболее яркие представители летописного жанра города Иркутска. Создаваемый летописцами продукт - летописи, является уникальным историографическим феноменом, а конкретнее - письменным источником раннего периода нашей истории. И если исследователи до сих пор не могут прийти к единому мнению об авторстве и объективности летописцев Древней Руси, то о летописцах более позднего периода мы можем составить вполне объективное знание, что представляется важным и с научной точки зрения, и с точки зрения краеведческой, в частности. Анализируется особенность Иркутска, способствовавшая зарождению здесь летописной традиции и воспитавшей целую плеяду энтузиастов этого жанра, не профессиональных историков, отразивших нам события так как они имели место быть в истории Иркутска, а не по слухам и воспоминаниям. Отдавая должное летописцам, фиксировавшим прошлое города, в статье отмечается и вклад современных историков, приверженцев идеи изучения края, и тех, кто заложил летописную традицию. Особое внимание уделено историку и историографу, написавшему историю летописания Иркутска с указанием основных биографических данных летописцев, - Надежде Васильевне Куликаускене. Благодаря летописцам и их историографам В.А. Сибирякову, Н.В. Семивскому, В.Н. Баснину, И.И. Серебренникову, Донскому, А.И. Лосеву, П.И. Пежемскому В.А. Кротову, Н.К. Потаповой, А.В. Дулову, Н.С. Романову, К.А. Антонову, И.В. Щеглову, Н.В. Куликаускене, мы имеем чёткую и правдивую хронологию всех важнейших событий, произошедших в городе с самого начала его основания. Иркутск еще не имел печати и герба, а уже была сделана первая запись о том, что здесь некий Иван Колокольник отливает пушки и колокола, Иван Кирпичник выделывает кирпичи, Любим Выжигальщиков выжигает из березы смолу и древесный уголь и т. д. Иркутск выделялся делами, обгоняющими историю.

Статья посвящена анализу благотворительной деятельности Ю.И. Базановой, наследницы многомиллионного состояния ее свекра - иркутского купца 1 гильдии И.И. Базанова. Филантропические начинания Базановой рассматриваются в контексте ее жизненного сценария и смены ролей в рамках функционирования купеческой семьи на протяжении второй половины XIX - начала XX в. Подчеркнуто, что социальным лифтом, создавшим для Ю.И. Лявданской финансовые и статусные возможности реализации обширной благотворительной деятельности, стало заключение ею брака с сыном И.И. Базанова Петром и вхождение в социальную среду крупного купечества региона. Анализ мотивационных установок благотворительной деятельности Ю.И. Базановой позволил установить, что идея общественного служения была воспринята ею органично, отразив осмысление жизненного пути от девочки-сироты, отданной в Девичий институт, до сонаследницы многомиллионного состояния; соответствовала личностным чертам характера. В статье выделены приоритеты общественных и благотворительных инициатив Ю.И. Базановой, проанализированы основные пожертвования. Особое внимание уделено ее роли в открытии Клиники ушных, носовых и горловых болезней в Москве и Детской больницы в Иркутске. Подчеркнуто, что понимание значимости системности и целенаправленности благотворительных вложений как основы результативности решения социальных вопросов выделяло Ю.И. Базанову среди ряда других женщин-благотворительниц купеческого сословия. Сделан вывод о переплетении в благотворительной деятельности Ю.И. Базановой традиционного для представителей купеческого сословия религиозно-нравственного представления о благотворительности как «выполнении свыше назначенного долга» и взгляда на благотворительность как сферу деятельного, инициативного, осознанного участия в решении социальных вопросов, все более получавшего распространение в российском обществе с 80-х гг. XIX в.

В статье на основе воспоминаний А.И. Деникина проанализировано отношение генерала к «польскому вопросу». Для военного, мать которого по происхождению была полькой, данная проблема имела и личное значение. Традиционно Антон Иванович воспринимается как убежденный сторонник имперской идеи, однако на страницах незаконченных воспоминаний Деникина «Путь русского офицера» можно встретить любопытные зарисовки жизни польского общества под властью Российской империи. В мемуарах А.И. Деникина представлен широкий спектр сведений о жизни Царства Польского в годы правления императоров Александра II и Александра III, о настроениях среди жителей региона, о специфике национальной идентификации в крае. В центре внимания автора - его отец, Иван Ефимович, отставной офицер. В воспоминаниях генерала представлен и рассказ о его пути к вере. Подробно Антон Иванович описывает и свою единственную встречу с императором Александром II, посетившим Влоцлавск незадолго до его смерти. Выросший в польской среде, Деникин приобрел от отца глубокий и не наигранный патриотизм, чувство искренней гордости за свое Отечество и сопереживания его бедам. Вместе с тем Деникин на всю жизнь полюбил и Польшу, и польский народ. Представляется интересным взгляд генерала на российско-польские отношения, высказанный им в 1937 году в письме к С. Карпинскому. Справедливо высказывание А.И. Деникина о «связанности судеб Национальной России и Польши», равно как и его мнение о том, что «русско-польская рана» излечима, а «кровный союз» и «полное примирение» двух славянских народов являются возможными и необходимыми для наших государств. Автор приходит к выводу о том, что заветы Деникина могут и должны быть востребованы в наше время. Работа построена на широком круге источников, включающем в себя не только развернуто цитируемые работы Деникина разных лет, но и неопубликованные архивные материалы.

В статье, на впервые вводимых в научный оборот материалах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), рассматривается состояние военно-учебных заведений Забайкалья в 1899 году. В этом году состоялась поездка военного министра Российской империи А.Н. Куропаткина в Сибирский военный округ. Визит представляет большой научный интерес, так как имел место примерно за четыре года до начала Русско-японской войны 1904-1905 гг. и менее чем за семь месяцев до начала мобилизации Сибирского военного округа 8 июля 1900 г. в связи с Боксерским восстанием в Китае. Поездка осуществлялась в целях личного ознакомления военного министра с состоянием созданного незадолго до этого Сибирского военного округа, оценки состояния и боеспособности дислоцировавшихся в нем войск, сбора материалов для разработки планов дальнейших военных преобразований в Сибири, а также обороны азиатской части Российской империи. Передвигаясь по Транссибирской железной дороге, военный министр осмотрел войска крупнейших сибирских гарнизонов: Омска, Томска, Красноярска, Иркутска и расположенные в них военно-учебные заведения. В Иркутске он посетил приготовительную школу Сибирского кадетского корпуса и юнкерское училище. В статье публикуются наиболее подробные из известных к настоящему времени описаний жизни и образовательного процесса в Иркутской приготовительной школе Сибирского кадетского корпуса и Иркутском юнкерском училище. Рассматриваются: размещение учащихся, бытовые условия и организация образовательного процесса. Приводится мнение военного министра о состоянии этих учебных заведений и качестве обучения в них. Анализируются выявленные в ходе визита высоких гостей упущения в работе школы и училища. Первая часть статьи посвящена Иркутской приготовительной школе Сибирского кадетского корпуса.

В статье на основе широкого круга архивных и статистических источников исследуется и характеризуется состав и численность нижних воинских чинов Сибирского военного округа (СибВО), определено его место в структуре мобилизационных людских ресурсов Российской империи на рубеже XIX-XX вв. Приводятся статистические данные о ежегодном пополнении Российской армии нижними воинскими чинами, анализируется структура, состав и изменение численности нижних воинских чинов СибВО в разрезе его территории. Определена динамика численности призывников, поступивших на военную службу в ряды Российской армии в статусе нижних воинских чинов с 1890 по 1901 гг. Проанализированы численность и состав мобилизационных людских ресурсов СибВО и динамика изменения численности нижних воинских чинов округа в период русско-китайского вооружённого конфликта в 1900-1901 гг. На примере Акмолинской, Семипалатинской и Якутской областей, входящих в состав СибВО, рассматриваются особенности взаимоотношений государственных органов власти и представителей автохтонного населения регионов в реализации положений Устава о воинской повинности. Большое внимание уделяется порядку прохождения военной службы нижними воинскими чинами, их правовому положению и видам материального обеспечения. Особый акцент авторами сделан на правовом положении нижних воинских чинов, проходящих военную службу в частях и соединениях СибВО, социальных и экономических аспектах прохождения ими военной службы, анализируются меры государственной социальной поддержки нижних воинских чинов. Поступавшие на службу, они приобретали право на образование, санитарное и медицинское обслуживание, государственную социальную защиту и содержание. Армия также выступала лифтом социальной мобильности.

Данное исследование посвящено выяснению развития военно-морского мастерства в период Русско-японской войны. Русско-японская война 1904-1905 гг., вызванная борьбой за гегемонию в Восточной Азии между двумя странами, занимает особое место в истории. Эта война была самой крупной среди первых войн эпохи парового броненосного флота. Различные виды морского вооружения широко использовались в ходе этой войны. Русский и японский планы морской войны основывались на известной теории «Махен-Коломба». Одним из последствий Русско-японской войны стало то, что Германия и Австро-Венгрия сочли боевые действия в Маньчжурии и на Тихом океане свидетельством военной слабости России. Это в свою очередь породило необоснованную самоуверенность центральных держав в 1914 г., перед самым началом Первой мировой войны. Современные исследования опираются и на общеизвестные факты, и вовлекают в оборот новые источники, и преодолевают предрешенность идеологических трактовок. Пересматриваются прежние теоретико-методологические подходы. В историографии, особенно российской, сохраняется исключительный по разнообразию спектр трактовок. Налицо настойчивое стремление при необходимости расширить контекст рассмотрения и избежать упрощенный подход к проблемам. В Русско-японской войне были опробованы новейшие теоретические и технические разработки. Эта война явилась отправной точкой и мощным импульсом для дальнейшего стремительного развития всех отраслей военно-морского мастерства ведущих мировых держав. Воюющие стороны развивали все отрасли военно-морского мастерства уже во время этой войны. В ней освещены: развитие тактики морского боя, совершенствование действий легких сил флота и использование минно-торпедного оружия, а также организация взаимодействия флота и сухопутной армии.

Первая мировая война вынудила стран-участниц перейти к мобилизации не только военных резервов, но и всей экономики. Военно-экономическая мобилизация нарушила планы на военно-техническое сотрудничество стран-союзниц. Сначала Франция, а потом Великобритания признали, что они не способны удовлетворить постоянно растущие потребности российской армии в военном снаряжении и вооружении. Военный кризис - поражение русской армии на восточном фронте в 1915 году - совпал с кризисом поставок военного оборудования из-за рубежа. С осени 1915 года основным поставщиком российской армии, из числа иностранных подрядчиков, становятся фирмы Америки (США и Канады) и Японии. На протяжении 1916 года предприниматели этих стран наращивали военные поставки в Россию. США стали не только основным поставщиком цветных металлов, но и той военной техники, а также ее элементов, которая не производилась в достаточном количестве в России, - моторов для аэропланов и морских судов, орудий, пороха и иных химических веществ. Значительную часть американских поставок составили станки для российских машиностроительных предприятий и подвижной железнодорожный состав - паровозы, вагоны, а также новинка того времени - тепловозы. Критически важным поставщиком для российской интендантской службы стали американские и японские компании. Поставки шинельного сукна, летнего обмундирования цвета хаки (сукна пыльно-землянистого оттенка), кавалерийских седел, сапог, кожи составляли половину того, что потребляла русская армия за 1916 год. Таким образом, еще до вступления США в войну на стороне Антанты 6 апреля 1917 года США стали ценным производителем военной продукции для России.

Первая мировая война изменила жизнь женщин не меньше, чем непосредственное участие в войне мужчин. В отсутствие главы семьи жене приходилось не только замещать его, но и принимать на себя ответственность за содержание членов семьи, детей или престарелых родителей. Во время войны им пришлось принять ряд принципиально новых решений, ранее не имевших прецедентов. В основном женщины начали работать, но их заработная плата была намного меньше, чем у мужчин, выполняющих аналогичную или похожую работу. Отсутствовала большая помощь со стороны государства. Кроме того, женщины, состоявшие в гражданском браке, согласно закону, не получали вообще ничего взамен утраченного дохода призванного на службу мужчины. Время ожидания мужчин было бесконечным, но после 1918 года женщины надеялись, что их мужья вернутся домой с поля боя и из лагерей военнопленных. В статье цитируются письменные первоисточники, наглядно и образно раскрывающие исследовательскую проблему: прошения, письма, записи в метрических книгах. Приведены и отдельные статистические данные, кратко освещены отношения с населением Сибири, в том числе с казачьим. Внутриполитическая обстановка в России, революция и венгерско-российские дипломатические отношения затрудняли возвращение военнопленных. Многим пленным пришлось долго ждать своего возвращения на родину, куда они вернулись в начале 1920-х годов. Ожидания женщин осложнялись еще и тем, что даже после начала государственной репатриации, никто не мог быть уверен, что мужья обязательно вернутся домой с той или иной группой военнопленных. У этих женщин на самом деле было два выбора: либо они предано ждали, пока их мужья вернутся, либо, переосмыслив ценности супружеской верности, периодически искали новую мужскую поддержку.

История Гражданской войны в России и на ее окраинах до сих пор слабо вписана в контекст Великой войны, несмотря на самые весомые к тому основания. Исследователи часто рассматривают логику действий иностранных акторов, исходя из внутрироссийских процессов, что ведет к искажениям или игнорированию ряда явлений. Причины этого не только в политической конъюнктуре и традиционализме, но и в нехватке необходимых источников. Публикуемый впервые документ призван привлечь внимание к проблеме влияния Центральных держав на события на Дальнем Востоке как в России, так и в Китае в 1918 году. В обнаруженной в архиве внешней политики РФ аналитической записке дается описание ситуации в Восточной Азии в 1917-1918 гг., рассматривается первый период Гражданской войны в России в этом регионе. Ее автор, инженер Кляйе, ставил перед собой не только гуманитарную задачу спасения соотечественников в Восточной Азии. Он передавал ценную информацию о расстановке сил в Китае и возможных союзниках Центральных держав среди российских и китайских элит и оценивал соотношение сил и роль подданных Германии и Австро-Венгрии в вооруженных конфликтах на Транссибирской магистрали. Автор высказывал ряд предположений о генезисе восстания Чехословацкого корпуса и о мотивах действий, так называемых, интернационалистов. Этот меморандум должен был заставить политиков Берлина и Вены не допустить трагедии их соотечественников на другом конце Евразии и побудить к активному вмешательству в борьбу за контроль над Дальним Востоком, в том числе установив контакт с Колчаком и другими лидерами антибольшевистских сил в регионе. Публикация подобных источников позволит переоценить представление о возможностях всех сторон в разгоравшейся Гражданской войне, опровергнуть устоявшееся мнение о неизменной антантовской ориентации ряда лидеров Белого движения.

Статья посвящена малоисследованной актуальной и дискуссионной проблеме, связанной с попытками руководства Туркестанской Советской республики развернуть в 1918-1924 гг. массовый призыв мусульманского населения в ряды Красной армии. Настоятельная необходимость решения этой задачи определялась как собственно кадровыми проблемами армии, так и требованием смены методов борьбы с басмаческим движением, которое стало реально угрожать самому существованию республики. Однако мероприятия органов советской власти и командования армии, направленные на воплощение в жизнь принятого решения, осуществлялись на фоне очень сложных процессов во внутриполитической и социально-экономической жизни региона. Наряду с проблемой басмачества, остро стоял вопрос неприятия местным населением реформ, которые новая власть в очень грубых формах начала проводить в области бытового уклада, обычаев и традиций. Болезненно воспринимались попытки вторжения административных органов в вопросы конфессиональной жизни коренных народов. Крайне негативное воздействие на людей производили моральная распущенность, вседозволенность, бесконечные реквизиции и грабежи, которыми отличались части Красной армии. В этих условиях мусульмане рассматривали саму возможность сотрудничества с советской властью, а тем более службу в Красной армии, как национальное предательство. В результате кампания по мобилизации мусульманского населения Туркестана в ряды армии оказалась крайне неудачной и закончилась провалом. Научная новизна исследования заключается в том, что автор на основе вновь выявленных и впервые вводимых в научный оборот архивных источников, материалов ряда научных работ, показывает: неудачи мероприятий, направленных на привлечение мусульманского население в Красную армию, явились результатом непродуманной политики в области межнациональных отношений, игнорирования особенностей конфессионального характера и национального менталитета коренного населения региона, а также проблемами дисциплинарного характера в Красной армии.

Статья представляет собой рецензию на книгу А.С. Пученкова, В.В. Калиновского «Духовный форпост России: православное духовенство Крыма в 1914-1920 годах». В ней вслед за авторами представлено новое авторское осмысление роли православного духовенства Крыма в смутные лихолетья революций и Гражданской войны, его адаптация к вызовам времени, т. к. до этого история Таврической епархии не была серьезно освещена в научных трудах. В рецензии отмечается значимость опубликованной монографии в истории России.

В рецензии рассматривается монография А.Г. Большакова и Н. Нямдорж, посвященная проблеме градостроительного развития столицы Монголии Улан-Батору. Отмечается важность подобных исследований, продолжающих традицию отечественных работ и подчеркивающих, в целом, проблему развития современных городов. Интерес к Улан-Батору вызван в первую очередь последовательным несоблюдением плана застройки и развития города, что приводит к катастрофическим последствиям, которые можно наблюдать уже сейчас.